В России не принято, чтобы спортсмен что-то рекламировал

16 декабря 2014
Пресса

Теннисистка Екатерина Макарова о том, почему избегает публичности и не работает с агентством IMG.

- На каком месте списка 100 самых популярных спортсменов России видит себя 11-я ракетка мира?
- Не знаю. Мы с родителям смеялись, когда узнали, что, наверное, я 100-я — раз всего 100 человек. Но мне уже приятно, что я туда попала. Не могу назвать себя популярной. Я закрыта от прессы, только несколько месяцев назад завела твиттер и фейсбук. Меня старший брат убедил.

- Вы противник социальных сетей?
- Не скажу, что мне совсем неинтересно, но я в теннисе не ради публичности, а потому что люблю играть в эту игру. А кому-то нужен народ вокруг. Мы даже когда пару с Леной играем, она намного дольше меня на корте остается, раздавая автографы. Я распишусь, и много распишусь, но не до последнего. Это не мое. На пресс-конференциях меня все время просят: «Расскажите о себе, мы про вас ничего не знаем». На конкретные вопросы про биографию или про вкусы я отвечу, но как говорить о своих личных качествах? Для прессы я стеснительная и малообщительная. Раскрываюсь только там, где мне комфортно. А на пресс-конференциях Лена говорит больше меня. Мне, может, и есть что сказать, но я с удовольствием промолчу.

- Как думаете, кто еще из теннисисток попал в наш рейтинг популярности?
- Маша Шарапова — однозначно. Думаю, она в десятке даже. Света Кузнецова, Лена Веснина.

- Машу определяете в десятку, а себя — в конец сотни. Настолько чувствуется разница в популярности, когда вы попадаете в общие с ней обстоятельства?
- Я редко с ней где-то рядом оказываюсь, чтобы это оценить. По реакции трибун, болельщиков — да, она глобальная звезда. Очень хорошо раскручена за счет Америки. Хотя у них и свои звезды есть. Та же Серена Уильямс. Невероятная звезда. Вот представьте, что у нас будет, если Овечкин по улице пойдет?

- Ничего.
- А мне кажется, народ среагирует. Хотя у нас, конечно, могут узнать, но не покажут этого. В Америке наоборот, никаких комплексов. Там есть люди, которых просто колбасить начинает от того, что они оказались рядом со звездой. Они буквально нападают на игроков. Недавно я прилетела из Венеции в Москву и в аэропорту одна женщина окликнула меня: «Катя!» Я обернулась, подумав, что, наверное, должна ее знать. А она, едва ли не извиняясь, говорит: «Нет-нет, вы меня не знаете, просто хотела сказать большое спасибо, что вы так играете. Здоровья, счастья». Это очень приятно. Но в Америке о такой вежливости не всегда думают. Им надо сразу звезду потрогать.

- И звезда должна это принять.
- Да. Сфотографироваться, улыбнуться. Меня тоже на турнирах теперь часто узнают и атакуют. Но мне это ощущение, что ты для кого-то заветная цель, не очень приятно.

- А внутри теннисного общества особый звездный статус Шараповой ощущается?
- У нас миры вообще не пересекаются, хотя мы играем на одних турнирах. Теннис же очень личный вид спорта. У каждого своя команда, свое расписание. Вот мы хорошо со Светой Кузнецовой дружим и с Леной Весниной, но бывает, можем пообедать вместе на кортах, а иногда даже увидеться не получается. А Машу я совсем не знаю. Встретились — «привет», «поздравляю», «не расстраивайся», и все.

- Часто ли в теннисе приходится сталкиваться с проявлениями социального неравенства? Есть топ-игроки, элита с привилегиями, а есть все остальные. На Уимблдоне, рассказывают, у первых номеров рейтинга отдельная раздевалка. Это не обижает?
- На Уимблдоне, да, две раздевалки. Одна — для 16 лучших, другая — для всех остальных. Но они абсолютно одинаковые. Лично меня это никак не раздражает. Тем более что на других турнирах такого нет. Но к топ-игрокам, конечно, особое отношение. Одно дело, когда ты приезжаешь играть квалификацию и получаешь для тренировок самый неудобный корт в самое неудобное время, а другое — когда ты в топ-10. Но правила постоянно меняются. Когда я росла, мы стремились попасть в основную сетку — тогда все полегче в плане организации на турнире. Потом выяснилось, что этого недостаточно — надо оказаться в 32 сеяных, чтобы получить хорошие условия. И вот в этом году на US Open я была 17-й — мы подходим в оргкомитет, а нам говорят, что теперь надо быть в числе 16. Попаду в 16 — скажут, что приоритетное право на корты и хорошее время у первой пятерки.

- Хорошая мотивация побеждать.
- Примерно так и говорят на митингах, где обсуждают изменения регламента. Те, кто играет квалификации, борются, чтобы им оплачивали больше ночей в гостинице и т. п. А им отвечают: играй лучше — и тебе все оплатят. Конечно, WTA будет принимать те решения, которые отстаивают сильнейшие игроки.

- Вы принимаете участие в подобных встречах?
- Да, но мало что там высказываю. Вряд ли мой голос что-то изменит. Могу только проголосовать — согласна или нет.

- Некоторое время назад в теннисе, казалось, зрел бунт — игроки считали, что слишком много турниров и обязательств в них участвовать, чтобы сохранять рейтинговые очки. Теперь все стихло?
- Нас вогнали в эти рамки, мы привыкли — все так и осталось.

- Какое количество турниров в сезоне оптимально для вас?
- 20–22, как я и играю. Я много убираю из расписания, потому что мне важно вернуться после турне домой, к родным, чтобы запастись положительной энергией. А еще длинные перелеты утомляют.

- Бонусы за полеты копите?
- Да, в «Аэрофлоте» у меня золотая карта. Родители в этом году по бонусам билеты в Лондон на Уимблдон покупали.

- Кто занимается покупкой билетов, бронированием гостиниц и прочей организационной работой для вас?
- Билеты я сама покупаю. Мне это несложно. Я настолько привыкла видеть полную картину по перелетам, что, если кто-то другой покупает билет, мне кажется, что наверняка что-то недосмотрели. Забронировать гостиницу могу иногда агента попросить. Но если уж я к нему обращаюсь, то замучиваю письмами. Или сама бронирую. Мне не трудно. Раньше папа помогал, а сейчас он только визами занимается.

- А кто ваш агент?
- Он американец. Зовут Сэм. Работает в агентстве Lagardere. Меня ему Алексей Николаев передал, когда уходил из агентства, с которым я еще в юниорах первый контракт заключила. Потом они переименовались.

- Так что же делает ваш агент?
- Заключает контракты с одеждой, с ракетками. Какие-то нашивки на турнирах нам выдают — он тоже об этом договаривается. Показательные матчи может найти. И еще рекламу. Не могу сказать, что он очень хорошо это делает. Но, с другой стороны, я живу в России, а он в Америке. Ему русский рынок сложно знать и понимать, а за рубежом из русских уже есть Маша Шарапова — больше и не нужно. До нее была Анна Курникова. С азиатками та же ситуация. Пен Шуай стоит в двадцатке [21-я. — PROспорт], отлично играет, но только Ли На была коммерчески успешной теннисисткой. Она хорошо подзаработала на рекламе к концу карьеры.

- Мы насчитали у Шараповой 25 спонсорских контрактов за карьеру. Вы к такой востребованности стремитесь?
- Может, это глупо звучит, но мне это не так важно. Мой брат гораздо больше переживает из-за этого. А я спокойно отношусь. Если ситуация сама сложится, все сойдется, я не против. Но бегать за рекламными контрактами мне не хочется. Это значит тратить лишние силы. Думать больше о рекламе, чем о работе.

- Как с Курниковой случилось. Она растворилась в рекламе — и ее теннис закончился.
- Но ты интересуешь кого-то, только пока играешь, пока есть болельщики.

- Специалисты IMG утверждают, что работа со спонсорами начинается задолго до титулов. Хотели бы поработать с этим агентством?
- Это не так просто. Они мне не предлагают. А я же не могу пойти и сказать: хочу с вами работать. IMG — очень сильная компания, они почти весь мир захватили. Но мне, например, не особо интересно делать что-то за рубежом, а российский рынок не похож на американский. У нас, мне кажется, не очень принято, чтобы спортсмен что-то рекламировал. Больше всего используют представителей шоу-бизнеса. Даже фигуристы, которые сейчас часто в рекламе появляются, не были так востребованы, когда они были просто олимпийскими чемпионами. Но после телепроекта «Ледниковый период» их воспринимают как актеров. Или взять Настю Мыскину. Помню, она снималась в рекламе «Билайна», когда играла. Сейчас она много на телевидении работает, участвует в шоу, но ничего не рекламирует. Хотя у нее и достижения в спорте, и симпатичная она.

- Почему же у Маши Шараповой получилось стать такой популярной?
- Думаю, больше половины ее коммерческого успеха — это заслуга IMG. Когда за тобой такая большая компания, ты чувствуешь уверенность, а уверенность помогает на корте, и т. д. Как снежный ком.

- Если бы сейчас перед вами лежал контракт с IMG, который гарантировал бы вам пять спонсоров в год и доход, сопоставимый с призовыми этого года (по данным WTA, $2 345 310), вы бы его подписали?
- Может, и согласилась бы, но на какую-то часть. У меня очень много сил и энергии отнимают все эти сопутствующие контрактам обязательства — презентации, пресс-конференции, съемки и прочее. Понятно, что это часть моей работы, и я это принимаю. Но если так, то я должна сделать это хорошо. И я все настолько через себя пропускаю, что потом выхожу опустошенная — и мне так не нравится это состояние, что не хочется его повторять. Даже фотосессии. Сначала интересно, а потом тяжеловато. Может, кто-то этим заряжается, получает удовольствие от съемки, но я не такая актриса — мне это нелегко дается.

- На часть может не согласиться IMG. Они же на клиентах зарабатывают, им нужен большой оборот. А вы, имея такой серьезный дополнительный доход, могли бы более избирательно относиться к участию в турнирах и проводить больше времени с родными.
- Не хочу говорить про заработки. Но когда я стояла в 70, я уже была очень довольна своими доходами. Может, мне просто мало надо?

Игроки в сюжете: Макарова Екатерина
Рассказать друзьям:
Рекомендуем
Комментарии
Комментарии для сайта Cackle
Свежие новости
Обнаружив неточность в тексте, выделите ее и нажмите Ctrl + Enter. Отправить сообщение об ошибке