"Когда я вернусь…" Беседа с мужественной теннисисткой Алисой Клейбановой, победившей рак

13 мая 2012
Пресса

Сегодня на грунтовых кортах Рима стартуют матчи основной сетки представительного турнира серии «Мастер­с» – последней серьезной проверки перед «Ролан Гарросом». Среди его участниц не будет Алисы Клейбановой – двадцатой в недалеком прошлом ракетки мира, теннисистки, победившей рак. Алиса не прошла квалификацию и объявила нашему спецкору об очередной паузе в карьере, явив при этом поучительный пример жизнерадостности и мужества.

ПОКА ПРИОСТАНАВЛИВАЮ ВЫСТУПЛЕНИЯ

Я неожиданно столкнулся с Алисой в похожих на катакомбы подземных коридорах Римского теннисного центра. И с криком дикой радости кинулся к ней, целой и здоровой после стольких злоключений. Но дорогу мне жестко преградил тренер Клейбановой Юлиан Веспан. И был миллиард раз прав – ведь оказалось, что всего минуту назад Алиса проиграла второй матч квалификации, о чем я не имел ни малейшего понятия. Для журналиста беспокоить игрока в такой момент – табу, сравнимое с нанесением личного оскорбления. Абсолютно любой теннисист мира в такой ситуации прошел бы мимо, не удостоив репортера даже полувзгляда. Но только не Алиса. Слишком хорошо она теперь понимает, что теннис и его законы – далеко не самое главное в этой жизни.

– Алиса, сегодня вы уступили сопернице, которой в былые времена не отдали бы, наверное, ни одного гейма. Что случилось, неужели еще дает о себе знать травма плеча, полученная еще во время американской серии турниров?
– Давайте сразу начистоту: то была не травма, а перенагрузка мышцы. Как бы я ни храбрилась, как бы мне ни хотелось снова играть с прежней интенсивностью, организм гнет свое. Сейчас мы с командой понимаем: американская попытка возвращения в теннис была предпринята слишком рано. Конечно, я была безумно счастлива, когда выиграла свой первый матч после возвращения, но на большее сил не осталось.

– Но ведь вы заявляли, что с медицинской точки зрения у вас нет никаких противопоказаний.
– Да, тесты показывали, что я хорошо справилась с болезнью. Врачи не возражали против моего выхода на корт. И мы начали готовиться. Так, как обычно готовились, набирая форму, скажем, после травмы. Но ведь у меня была не просто травма – серьезнейшее медикаментозное вмешательство. А как после этого правильно возвращаться в большой спорт, мало кто вообще в мире знает.

– Марио Лемье знает. У него была та же форма рака, что и у вас, – болезнь Ходжкина.
– Ну вот, к сожалению, с Марио мы не знакомы, поэтому пришлось все на собственном опыте проходить. В общем, взяла после Майами большую паузу. Звали играть в Мадрид, но решила дотерпеть до Рима – все-таки домашний почти турнир. И вот тебе на – снова та же история. Уже во втором сете первого матча квалификации мне было тяжело двигаться. Второй круг надо было играть уже на следующий день, и восстановиться я не смогла. Совсем. Это весьма странное ощущение, когда осознаешь, что в другом состоянии тебе даже вполсилы бы не пришлось играть с такой соперницей.

– Что же делать?
– Надо заканчивать бродить впотьмах и наобум выходить на корт. Мне требуется более тщательное обследование организма. Не на уровне «здоров/не здоров», а с подробной раскладкой состояния восстановительных процессов в организме. Через знакомых я уже нашла медицинский центр, готовый предоставить мне соответствующие услуги. Посмотрим, что покажут углубленные исследования. Пока же я снова приостанавливаю соревновательную практику на неопределенный срок.

– Ваши проблемы на корте – вопросы исключительно «физики», с техникой после десятимесячного перерыва в выступлениях проблем нет?
– Сама удивилась, но нет. Все как-то сразу вспомнилось, пошло как по маслу. Можно сравнить с ездой на велосипеде – навык быстро восстанавливается.

В МАЙАМИ НА МОЮ ОПУХОЛЬ НЕ ОБРАТИЛИ ВНИМАНИЯ

– А за пределами корта, как я понимаю, у вас никаких жалоб на здоровье сейчас нет?
– Абсолютно.

– Когда же они вообще появились? Я прекрасно помню сиднейский турнир 2011 года. Вы были в блестящей форме, физической в том числе. После тяжелейшего матча с Ким Клийстерс находили время наяривать на беговой дорожке и одновременно давать мне интервью. Ни намека на то, что в мае у вас обнаружится рак!
– На самом деле то, что со мной что-то не так, я чувствовала последние года два-три. Мне казалось явно ненормальным, что я постоянно проваливалась в ямы заболеваний: простуды, бронхиты, кашли наваливались на меня косяком при любой удобной возможности. В итоге я двигалась по туру какими-то перебежками: неделю играю на полную катушку – неделю лечусь. Тогда после Сиднея, если помните, в Мельбурне я прошла всего один круг – снова вирус прицепился. Дальше в Дубае хорошо сыграла, а Доху и Малайзию проболела. К Индиан-Уэлсу восстановилась, выступила неплохо, а в Майами уже заболела очень сильно...

– Не поверю, что вы не предпринимали по этому поводу никаких действий.
– Естественно, предпринимала. И врачи в ответ пичкали меня пилюлями для поддержания иммунитета.

– Удивительно, ведь вы спортсменка топ-уровня, и вас явно не сельские фельдшеры обследовали...
– В том-то и дело! Даже когда в Майами у меня уже явно проявилась опухоль, тамошние доктора назвали ее реакцией организма на простуду. В итоге я продолжала играть до Рима. Таким образом, ровно год назад я сильно заболела на второй день турнира. Но обычная картина болезни омрачилась еще большим увеличением опухоли...

– И даже в этот момент никто не предполагал, чем пахнет это дело?
– Нет. Я сдала самые обычные анализы в Риме и улетела в Париж в надежде, что это банальный бронхит и что я через несколько дней восстановлюсь к «Ролан Гарросу». Но мне было все хуже и хуже, поэтому во Франции я решила уже пройти полное обследование.

– Выходит, именно парижские врачи первыми сообщили вам неутешительный диагноз?
– Такими диагнозами не бросаются. До биопсии никто не станет тебя приговаривать. Хотя, разумеется, намеки, разговоры о том, что опухоль какая-то не очень хорошая, были. Поэтому мы в срочном порядке вернулись в Рим, где через две недели и вскрылась вся правда.

ЗА ЛЕЧЕНИЕ НЕ ЗАПЛАТИЛА НИ КОПЕЙКИ

– Вы сразу поняли степень бедствия? Вы, конечно, отлично говорите по-итальянски, но владеете ли настолько медицинской терминологией...
– Про рак я все, конечно, сразу поняла. А что касается тонкостей... Я же не принимала самостоятельно никаких решений по методам лечения, тем более что они вполне стандартные в этом случае. Мне только предстояло выбрать место лечения. И я выбрала Перуджу.

– Понимаю, что вы там живете, но, во-первых, я вообще не слышал, чтоб итальянские доктора котировались в плане онкологии, а во-вторых, город-то сугубо провинциальный...
– В это сложно поверить, но гримаса судьбы в том, что госпиталь в пяти минутах ходьбы от моего дома оказался одним из ведущих по онкологии в Европе. Ну а профессор, который мною занялся, так вообще мировая величина, один из основоположников химиотерапии. В этом смысле мне несказанно повезло: я, с одной стороны, оказалась в знакомой, почти домашней обстановке, а с другой – в руках суперпрофессионалов.

– В Перудже ли, еще ли где, но лечение такого рода заболеваний – дорогущее. Скажем, в России, увы, нередко именно финансовый вопрос является ключевым на пути к выздоровлению...
– Это, кстати, было главным аргументом против того, чтобы лечиться в России. Хотя и врачи у нас есть качественные, и аппаратура высококлассная...

– …но взятка на взятке сидит и взяткой погоняет.
– Это не я – это вы сказали. К тому же в России я не ахти какая известная личность, а в Перудже все-таки звезда местного масштаба.

– Да и дешевле вышло.
– За свое лечение я из собственного кармана не заплатила ни копейки.

– Новости – нашелся добродетель?
– Нет, просто у меня была очень хорошая американская страховка, которая покрывала в том числе и такие серьезные риски. Но при этом, хочу особо заметить, дополнительно я не приплачивала медперсоналу ни цента. Хотя уход за мной был круглосуточный и наидушевнейший.

КОГДА ВЫПАДАЛИ ВОЛОСЫ, БЫЛО ЖУТКОВАТО

– Я боюсь даже представить себя на вашем месте, а каково было вам, когда вы услышали медицинский приговор? Какая мысль первой пробежала в голове? Вы заплакали?
– Вы, возможно, не поверите, но я не только не плакала, а даже испытала некоторое облегчение.

– Как это?
– Я несколько лет была в каком-то подвешенном состоянии со всеми этими бессчетными простудами, недомоганиями. Беспросвет какой-то с полной неясностью, как с этим бороться. Весь сезон играла на антибиотиках, на кортизоновых спреях, несмотря на полное отсутствие астмы. А тут – ясный диагноз, четкий план действий. Причем с хорошими шансами на итоговую победу. Все вдруг стало очень понятно, я увидела свет в конце тоннеля и бодро зашагала по направлению к нему. Если мой организм умудрялся годами противостоять этой болезни в изматывающем соревновательном режиме, думала я, то уж с врачами вместе выдюжим обязательно!

– Страху нет места в вашем сердце...
– Наверное, сказывается моя спортивная, и не только, закалка. Психологически я настолько привыкла, что меня с самого детства сопровождают разного рода трудности, что в итоге к новой, весьма неординарной трудности я отнеслась куда спокойнее, чем моя семья, тренер, близкие. Они все, безусловно, страшно переживали.

– Людям свойственно в такие моменты задаваться вопросом: «За что мне ЭТО?». Тем более вам было-то всего 22...
– Вопрос был, скрывать не стану. Но отвечать я на него не стала, прогнала сразу из головы. Этот вопрос из области философии, а мне надо было заниматься конкретными делами, направленными на выздоровление.

– Если не момент объявления диагноза, то что было самым ужасным во всей этой истории.
– Первые полгода в больнице. Химиотерапия. Когда волосы стали выпадать, жутковато было.

– У вас была, конечно, роскошная коса, но короткая стрижка вам, кстати, тоже очень идет.
– Спасибо. Но, знаете, волосы сейчас так быстро растут, что скоро, надеюсь, и коса вернется! – жизнерадостно хохочет Алиса.

– Живого веса много потеряли?
– Почти нисколько. Вы не подумайте, что мне как-то прям по-особенному худо было. Я не была прикована к кровати, нет! Мне составили очень грамотный компенсирующий рацион лекарств, чтобы я не совсем уж теряла человеческий образ жизни. Да, меня сразу предупредили, что эти препараты вредны для организма, но я выбрала этот путь, чтобы было полегче. Думаю, те, кто не был посвящен в мои проблемы, могли бы и не заметить, что я в тот момент была под химией.

– Какой фразой вы себя в те дни подбадривали?
– Лидер хит-парада и тогда, да и вообще по жизни: «все, что ни делается, к лучшему».

– Чем развлекали себя в больнице?
– В таком состоянии особо не до развлечений. Книжки читала, киношки смотрела...

– Теннис?
– Не, теннис не глядела.

– Намеренно?
– Скорее случайно, как-то не до того было. К тому же мой близкий круг в Перудже – это далекие от тенниса люди. Они интересовались теннисом, потому что я в него играла, а не наоборот.

– Вы вообще сразу для себя решили во что бы то ни стало вернуться в теннисный Тур?
– Да что вы! Цель была одна – победить болезнь и вернуться хотя бы к нормальной гражданской жизни. Ей и было все подчинено.

ВИЗИТЫ МАКАРОВОЙ И ЗВОНАРЕВОЙ НЕ ЗАБУДУ НИКОГДА

– Кто был с вами в самые трудные дни?
– Папа, бабушка, мама, мой тренер, мой молодой человек, волейболист Джакомо Ригони. Ну и, конечно, вся теннисная семья.

– Навратилова, сама не так давно поборовшая рак, выходила на связь.
– И она, и масса других людей из мира тенниса передавали мне слова поддержки, за что им, разумеется, огромное спасибо.

– Некоторые даже посещали вас в госпитале.
– Да, и Катя Макарова приезжала, с которой мы в паре выступали, и Вера Звонарева – партнер по сборной и просто добрый друг. Одно дело – поддерживать по Интернету, но совсем другое – подорваться и приехать в больницу в другую страну. Такое не забывается, вклад девчат в мое выздоровление огромен.

– Были те, кто отвернулся от вас? Столкнулись с предательством?
– В моем близком кругу такого произойти не могло – я все-таки очень тщательно подбираю друзей. А что касается каких-то дальних знакомых, то... Знаете, у меня никогда не было по этому поводу иллюзий. Этот мир жесток, и каждый в нем сам за себя.

– Наша теннисная федерация как поддерживала?
– Прислала сообщение с поздравлением о выздоровлении.

– Негусто.
– У меня нет претензий.

– Но вы все-таки игрок сборной как-никак...
– На Кубке Федерации и Олимпиаде – игрок сборной. Все остальное время – игрок мира. Тем более что я давно живу и тренируюсь за рубежом.

– Эдак вы у нас скоро за сборную Италии выступать будете.
– Ну, это вы загнули. Никогда в планах такого не было. Только Россия!

– Может, и фонд какой-то по борьбе с раком тогда в России создадите. Вам, как говорится, сам Бог велел.
– Мысли есть такие, но я не привыкла заниматься делом вполноги. Поэтому сейчас у меня все-таки на первом плане теннис. К тому же я совсем не хочу спекулировать сейчас на своей истории и лепить из себя героиню, победившую рак. Я пока верю, что могу заслужить признание победами на корте.



Игроки в сюжете: Клейбанова Алиса
Рассказать друзьям:
Рекомендуем
Комментарии
Комментарии для сайта Cackle
Свежие новости
Обнаружив неточность в тексте, выделите ее и нажмите Ctrl + Enter. Отправить сообщение об ошибке