Кинг: Вначале было страшно, но у нас была мечта

5 октября 2011
Пресса

О том, как зарождался WTA Tour, кто приложил к этому руку, какими были первые шаги к равноправию в мире тенниса и о звонке президента Никсона – в интервью легендарной Билли-Джин Кинг.

Ровно 40 лет назад Билли-Джин Кинг стала первой женщиной в истории тенниса, которой удалось пересечь отметку в $ 100 тыс. призовых, заработанных за сезон. Эта сумма примерно в 10 раз превышала средний годовой доход граждан США в том году и в 4 раза стоимость нового дома. Эта веха была преодолена на турнире Virginia Slims Thunderbird Classic в Финиксе, где в финале Кинг одолела Рози Касалс и получила чек на $ 4000. В первой части интервью, данного официальному сайту WTA, Билли Джин вспоминает те пьянящие дни.

- Теннис вступил в Открытую эру, но не всё было так гладко. Расскажите о том времени.
- Примерно в те годы – 1968-м или 1969-м – всё больше и больше турниров собирались только для проведения мужских матчей. Получалось так, что женщинам практически негде было играть. Мужчины контролировали всё – промоутеры и теннисисты – они не хотели, чтобы мы выступали больше, потому что в этом случае им бы пришлось делиться призовым фондом. Я хотела, чтобы все мы были вместе. Они смотрели на меня с усмешкой, а кто-то даже говорил – "Никто не станет платить и цента за то, чтобы смотреть, как играют женщины". В общем, были непростые времена.

- Вспомните о том знаковом моменте, когда девять из Вас в Хьюстоне подписали символический контракт с Глэдис Хелдман на сумму $ 1.
- Нам пришлось всё брать в свои руки, но я хотела сделать это наиболее дипломатическим и надлежащим способом. Именно поэтому я обратилась с призывом к президенту USLTA Аластеру Мартину и сказала, что мы собираемся делать. Я в течение двух лет пыталась уговорить их сделать для нас свой тур. Я сообщила ему: "Вы не хотите ничего предпринимать, понимаю, но я также не хочу, чтобы вы узнали обо всём из завтрашних газет". Он продолжал твердить мне, что это против правил, и уговаривал меня не делать этого. Тогда я вернулась в нашу группу и сказала: "Давайте, девочки, покончим с этим". Это было непросто. Нам было очень страшно… Мы не знали, что из всего этого получится, у нас просто была мечта. Мы лишь хотели, чтобы любая маленькая девочка в мире имела возможность играть в теннис, чтобы если ты действительно хороша, то могла зарабатывать себе на жизнь этим. Это то, о чём мы думали, когда подписали контракт на $ 1.

- Как вы себя чувствовали, когда завершился первый Houston Invitational?
- Это было небольшое событие – всего восемь игроков, но за эту неделю произошло множество важных дискуссий. После матчей мы шли домой к Глэдис, садились у неё в спальне большим полукругом и разговаривали – пытались выяснить, каким будет наше будущее. Мы понимали, что нам нужен свой тур или хотя бы серия турниров. Мой бывший муж Ларри и Деннис ван дер Мир были готовы помочь нам с организацией. Девушки провели голосование между ними и Глэдис и решили пойти за Глэдис. Впрочем, по сути, именно Ларри убедил меня и Рози обратиться к Глэдис ещё до события в Хьюстоне. Он увидел в ней человека, который может нам оказать большую помощь, так как она тогда была издателем журнала "Мировой теннис".

- Как скоро после событий в Хьюстоне Вы поняли, что идея будет работать?
- Глэдис уверила нас в этом ещё даже перед турниром. Мы стартовали в январе, и у нас было ещё три месяца для того, чтобы уладить все дела. Это нам удалось сделать благодаря Глэдис и её контактам. Кроме того, Ларри и я устроили ещё два турнира вместе с четырьмя партнёрами. Наш самый первый турнир – Virginia Slims в Сан-Франциско, а второй – Billie Jean King Invitational в Лонг-Бич. Чуть позже мы обзавелись турниром в Чикаго. Мне пришлось быстро разбираться в том, как создавать соревнование с нуля. Ларри сказал, что раз уж мы купили турниры, то они должны приносить доход, а для этого нужна была необходимая инфраструктура. Но у нас возникли с этим сложности, так как не было титульного спонсора.

- Вас не смутило, что пришлось строить схему вокруг табачной компании?
- Когда Глэдис сказала мне, что она заручилась поддержкой табачной компании, я подумала: "О нет, какой кошмар". Я не курю и не понимаю этого. Но фирма "Филип Моррис" выпустила новые сигареты – Virginia Slims, и им нужно было их как-то рекламировать. Для них это был способ грамотно потратить деньги, а для нас – приобрести их. И знаете что? Их люди оказались удивительными. Они многому нас научили. Мы дружим и по сей день.

- Что помимо денег этот спонсор давал Вам?
- Они помогли нам с инфраструктурой, с точки зрения обеспечения персоналом. Они отправляли по пять-шесть человек как на турниры, так и для местного промоушена, что означало удвоение нашей численности персонала в сферах связей с общественностью и обслуживания. И ещё одна важная вещь заключается в том, что Тед Тинлинг проектировал и изготавливал для нас теннисные платья. Каждый год у нас были наряды разного цвета и фасона. Он стал делать нам платья потому, что увидел нашу индивидуальность. Со временем это стало одной из главных частей брендинга.

- USLTA довольно быстро отозвали свой иск против Вас, однако они создали конкурирующий тур. Что Вы чувствовали в тот момент?
- Они разделили игроков, и это было худшим из того, что могло случиться. Для меня следующей целью стало объединение этих организаций. Мы хотели, чтобы лучшие игроки сражались друг с другом каждую неделю. Используя свой опыт и деньги "Филип Моррис", мы сумели остаться впереди них. Я понимала, что если мы будем разделены, то ничего хорошего не получится, потому что мы все останемся ни с чем.

- Что было самым невероятным в первый год?
- Мы все выходили на улицы, останавливали машины, умоляли людей придти к нам, раздавая бесплатные билеты. Мы тогда были в Чаттануга и носили шляпы Davy Crockett. Если мы видели детей, то также останавливали их. Каждый из нас делал всё возможное, чтобы заполнить места на трибунах. Помогали абсолютно все.

- Игровые условия не всегда были идеальными, да?
- Когда мы использовали мячи цветы фуксии, то их не было видно, а порой и корты находились в ужасном состоянии. Но, конечно, мы должны были говорить: "О нет, корты великолепные, замечательное освещение. Всё прекрасно, и мы очень рады находиться здесь". Я поясняла игрокам то, что мы не имеем права говорить ничего плохого об условиях, потому что после того, как мы уедем, людям там оставаться и жить дальше. "Просто поймите – это только начало. Всё будет хорошо". И действительно, мы знали, что так будет, хотя зарабатывали примерно $ 14 в день. Кроме этого, у нас была отличная жизнь.

- После того как Вы заработали $ 100 тыс. за сезон, Вы получили звонок от президента США, верно?
- Да. Президент Никсон вручал мне трофеи на нескольких любительских турнирах. Он следил за моей карьерой. Он был очень горд и взволнован за меня. Я получила от него звонок в офисе "Филип Моррис". Это был для нас большой день в плане пиара и внимания СМИ. Помню, что я предстала перед журналистами с бумажной короной на голове.
Это было очень важное время для всего нашего движения за равные возможности. В 1973 году я провела матч с Бобби Риггзом и получила крупный контракт от CBS.

- Глядя на всё это, Вы осознаёте, насколько ситуация изменилась к лучшему, какой импульс к развитию женского спорта Вы дали?
- Да. Интерес к женскому теннису был феноменальным, и он продолжал с каждым годом расти в геометрической прогрессии. Впрочем, нам во многом повезло. Давайте посмотрим правде в глаза – все звёзды сошлись воедино: "Филип Моррис", Глэдис, девять теннисисток, готовых сделать первый шаг, а потом и многие другие. Это помогло нам сделать тот вид спорта, который мы имеем. Мы могли всё испортить, но у нас всегда было отличное чувство юмора и мы находили время для того, чтобы посмеяться над неприятностями. Я думаю, что, пройдя через огонь и воду, закалившись, мы сумели остаться все вместе.

Рассказать друзьям:
Рекомендуем
Комментарии
Комментарии для сайта Cackle
Свежие новости
Обнаружив неточность в тексте, выделите ее и нажмите Ctrl + Enter. Отправить сообщение об ошибке