Александр Метревели: Деньги должны лежать на столе

Участник уимблдонского финала 1973 года рассказал о том, с какими чувствами вспоминает матч 40-летней давности, объяснил, почему в последнее время ему грустно наблюдать за Роджером Федерером и порассуждал о теннисных спринтерах и стайерах.

В толстенном томе "История Уимблдона", выпущенном в этом году, финалу-1973 между чехом Яном Кодешем и Александром Метревели посвящен всего один абзац. Что ж, наверное, англичане имеют право считать, что были на их турнире встречи и поважнее. Однако для истории отечественного тенниса тот матч бесценен. Пусть даже он закончился поражением моего собеседника – единственного финалиста Уимблдона в мужском одиночном разряде, живущего на всем постсоветском пространстве.

ПОЛСОТНИ ФИНАЛОВ

– С какими чувствами вы вспоминаете Уимблдон-1973? Ведь кроме поражения от Кодеша, о котором, знаю, вы не слишком любите рассказывать, были и победы. К примеру, в четвертьфинале над Джимми Коннорсом, уже начинавшим восхождение к титулу первой ракетки мира.
– Ну, как никак, мне тогда удалось дойти до финала. Хотя, конечно, были моменты, которых в процессе подготовки к последнему матчу можно было избежать. Однако финал – это всегда нечто особенное. А у Кодеша, которого я всегда обыгрывал в матчах Кубка Дэвиса, опыта участия в подобных финалах было больше. На самом деле в памяти-то у меня о той игре не так уж много сохранилось. Столько лет прошло.

– Часто вам здесь за последние дни напоминают о вашей уимблдонской круглой дате?
– Бывает. До сих пор встречаются живые свидетели того турнира. К примеру, американцы недавно подходили. Вспоминали не только про победу над Коннорсом, но и полуфинал против Сэнди Майера.

– Сколько финалов здесь вам удалось посмотреть вживую? Видимо, где-то пятьдесят?
– Думаете, я их считал? Наверное, где-то около того. Ведь мы, еще приезжая сюда юниорами, всегда стремились попасть на взрослые финалы. Хотя три или четыре турнира за все эти годы я все-таки пропустил.

– Самый запоминающийся финал можете выделить?
– Какой-то один – нет. Ведь старое всегда постепенно стирается из памяти. И потом, поверьте: разные эпохи – скажем, Лэйвера и Федерера, – сравнивать невозможно. Старые деревянные ракетки, которых даже у меня практически не осталось, сейчас выглядят словно как инвентарь для пинг-понга.

– В каком направлении будет развиваться теннис? Ведь не могут же скорости расти до бесконечности?
– Почему не могут? Именно так и оно будет. Аналогичным образом ведь не только теннис развивается, но и другие виды спорта, к примеру, легкая атлетика. Быстрота и мощь будут возрастать даже несмотря на то, что корты и мячи стали медленнее, чем раньше. И потом, надеюсь, что стиль подача – выход к сетке тоже до конца не умрет. Победа Стаховского над Федерером это подтвердила.

НЕСРАВНЕННАЯ ТРАВА

– Интересно вам смотреть нынешний Уимблдон, с учетом всего того, что здесь происходит?
– Женский турнир, честно говоря, абсолютно не интересно. Да, девушки бьются, стараются. Но все-таки без звезд соревнования смотрятся тяжело. У мужчин, конечно, дело обстоит повеселее, однако хочется ведь не только красивый теннис посмотреть, но и поболеть за кого-то. А для меня такого игрока в сетке сейчас нет.

– Есть у вас объяснение шквалу сенсаций?
– В серии любых случайностей всегда можно найти закономерность. Кто-то из звезд стал иначе тренироваться и относиться к матчам. У кого-то сдала нервная система, поскольку постоянно играть на таком уровне физически и психологически тяжело.

– А как насчет травяного фактора? Столько ведь было падений! Может, пора сворачивать теннис на траве и переходить на хард?
– Вот объяснить обилие падений я толком не могу. Корты вроде бы такие же, как в прошлом году. Ну если даже организаторы что-то и поменяли, то ведь у нынешних игроков имеются специальные кроссовки с маленькими шипами, о которых мы в свое время могли только мечтать. Возможно, дело в работе ног. Все-таки она на траве совсем другая, а времени на адаптацию к этому покрытию всегда очень мало. Что же касается харда, то да, на него в свое время перешли на US Open и Australian Open. Ну так ведь там и площадки были совсем иного качества. Центральные корты американцы и австралийцы еще могли привести в порядок, а на остальных играть было тяжело. На Уимблдоне же просто несравненная по качеству трава. Кстати, по количеству отказов в этом году турнирный рекорд не побит. Однажды их было больше.

– В общем, вы за сохранение Уимблдона в его нынешнем виде?
– Конечно. Это самый лучший турнир, его теннисисты все равно любят больше всего. Ну если только после всех этих драматических событий нынешнего года кто-то изменит свое мнение.

СПРИНТЕРЫ И СТАЙЕРЫ

– Один из главных неудачников этого Уимблдона Роджер Федерер объявил, что в июле впервые с 2004 года собирается играть не самые крупные турниры на грунте. У вас есть этому объяснение?
– Роджеру не хватает игровой практики. Он же за последние полгода для себя совсем мало матчей провел. Это раньше Федереру практически не надо было готовиться к турнирам, а сейчас и ему скорости не хватает, и соперники подтянулись. В итоге он в значительной степени потерял уверенность. Мне кажется, что поражения Роджера связаны именно с нервной системой. Ведь на тренировках-то он играет великолепно.

– Теннис Федерера, знаю, всегда был вам по душе. Грустно сейчас со стороны наблюдать за тем, что с ним происходит?
– Конечно. Вот Сампрас, к примеру, выиграл свой последний US Open – и завершил карьеру. Федерер же пока на это даже не намекает. Но ведь если он будет продолжать играть на том же уровне, то может даже из десятки вылететь и не попасть на итоговый турнир года. Тогда вообще не понятно, зачем ему нужно продолжать выступать. Каждый сам определяет, когда стоит уйти красиво, чтобы в памяти осталась его лучшая игра. Мне кажется, что Роджер этот момент уже упустил.

– Про Рафаэля Надаля с молодых лет говорили: он сжигает себя каждым ударом и долго выступать не сможет. Тем не менее на его счету 8 побед на Roland Garros. Для вас это откровение?
– Да. Хотя взять другого испанца Давида Феррера: у него данные куда более скромные, а ведь играет же на всех видах покрытий, почти без подачи, причем едва ли не стабильнее всех. Удивительно просто, но такой стиль! Что же касается Надаля, то у него, конечно, все зависит от физической формы. В этом году, начиная с южноамериканской серии турниров до Монте-Карло, у него все было хорошо. Но там в финале Новак Джокович его обыграл и, думаю, нанес психологическую травму. Если бы серб не сплоховал в полуфинале Roland Garros, то, скорее всего, чемпионом стал бы именно он, а не Надаль. Сейчас вот Рафа снова взял перерыв. Интересно, сколько он будет отдыхать и как набирать форму.

– В мужской сетке Уимблдона перед стартом был всего один тинейджер и 30 игроков, которым за 30 лет. Это нормально?
– Абсолютно. Потому что физически мужчины в первой сотне сейчас настолько хорошо подготовлены, что тинейджерам пробиться тяжело. Больше всего должно быть игроков в расцвете сил – от 23 до 27 лет.

– Вы завершили карьеру в 35 лет, а Томми Хаас в этом возрасте регулярно доходит до вторых недель турниров "Большого шлема"...
– Подобные случаи надо рассматривать индивидуально. Хаас по ходу своей карьеры очень много пропустил. И если суммировать время, затраченное им на лечение травм, наберется, наверное, три – четыре сезона. Это и помогло ему сохранить свежесть в нынешнем возрасте. Ведь успешно играть до 35 лет в таком режиме, как в свое время делал тот же Евгений Кафельников, очень тяжело.

– То есть в теннисе, как в легкой атлетике, есть спринтеры и стайеры?
– Примерно так. Но тут, опять-таки, каждый сам выбирает, как поступать. Взять, к примеру, Николая Давыденко. С одной стороны, он вроде бы мог продлить себе период выступлений на самом высоком уровне, более тщательно выбирая турниры. С другой – возникает вопрос: сумел бы он при этом столько заработать?

ПОРАЖЕНИЕ, О КОТОРОМ НЕ ПРОСИЛИ

– Считается, что большие деньги портят людей. А теннисистов? Я сейчас имею в виду те деньги, которые игроки получают как бы под столом – за участие в небольших турнирах.
– Ну, это вообще по большому счету извращение. Ведь теннис в свое время стал профессиональным именно потому, что звездам платили за приезд туда или сюда. В конце концов решили, что все деньги должны лежать на столе, а не под ним. Я думаю, что подобные вещи надо просто запрещать. Пока же руководство тенниса обходится полумерами. Слишком большие деньги не идут на пользу не только теннису, но и всему профессиональному спорту. С другой стороны, почему тот же Федерер не имеет права заработать лишний миллион? Чем он хуже футболистов с их суперконтрактами?

– Другой бич нашего времени – это спортивные тотализаторы и договорные матчи. А в ваше время договорняки были?
– Во всяком случае я них не слышал. У меня один раз была другая ситуация. Я по собственной инициативе не настроился на игру, зная, что другому победа важнее.

– Это как?
– В финале я встречался с двукратным чемпионом того турнира, а за третий выигранный там титул кубок вручали навечно. К тому же соперник, в отличие от меня, был профессионалом, живущим за счет призовых. И я знал, что если выиграю, то просто наврежу ему, а сам при этом ничего не получу. Более того, ему самому тоже все это было прекрасно известно.

КОМАНДА – ЭТО ВЫХОД

– Немного сменим тему. Что должно произойти в российском теннисе, чтобы у нас снова появились новые суперзвезды уровня Кафельникова и Сафина?
– Односложно не ответишь. Во-первых, у нас, конечно, пропала массовость, которая была в то время, когда теннисом интересовался Борис Ельцин. Во-вторых, отрицательно сказывается дороговизна. Это объективно. Таких цен на аренду кортов и все остальное, как в России, нет больше нигде. В итоге люди уезжают в зарубежные академии, где идет конвейерный процесс. Кто-то из общей массы, конечно выбивается, но кто именно – американец или русский – тренерам в академиях по большому счету все равно.

– Вы считаете, что в идеале нужно тренироваться дома?
– Конечно. И потом, мне кажется, что для таких стран, как Россия, хороший выход – это профессиональные команды, создание которых позволяет экономить затраты. Берутся несколько игроков примерно одного уровня и возраста. К ним прикрепляется один врач, один тренер, один специалист по физической подготовке. И ездят они все вместе по турнирам. Примерно так в свое время возил своих подопечных австралиец Хопман, да и французы тоже. В Великобритании, где велики поступления от проведения того же Уимблдона, подобной проблемы не существует. А вот для таких национальных федераций, как российская, то есть имеющих немало игроков, но ограниченных в своих финансовых возможностях, мини-команды по возрастам – хороший выход из положения.

– Вам, кстати, не кажется странным, что в такой благополучной стране, как Германия, похожая ситуация? После Штеффи Граф, Бориса Беккера и Михаэля Штиха звезд подобного уровня там тоже не появилось.
– Согласен, ведь даже Хаас практически всю жизнь провел в Америке. В Германии, кстати, ко многим вопросам особое отношение. Скажем, выходцев из эмигрантов, типа Сабине Лисицки, многие немцы не считают до конца своими игроками. Но там все-таки немного другая ситуация по сравнению с нашей. Массовость занятий теннисом в Германии – на первом месте в Европе. А вот у спонсоров интерес к проведению соревнований действительно пропал. Поскольку планка в свое время была слишком завышена.

ЖЕНСКАЯ ТЕМА

– Напоследок поговорим о женском теннисе, к которому у вас особое отношение. По сравнению с мужским – это другой вид спорта?
– Нет, тот же самый. И развивается он по тому же самому пути. Вот только играют в него другие люди. У меня вообще не только к женскому теннису сложное отношение, но и ко всему профессиональному спорту.

– Почему?
– Это очень непростой вопрос. У женщины, находящейся в расцвете сил в возрасте от 22 до 28 лет существуют свои приоритеты. Вы думаете, случайно миллионерша Ким Клийстерс ради создания семьи прервала свою карьеру? Теннис ведь связан с тяжелейшими нагрузками, стрессами, постоянными переездами. Профессия эта крайне непростая. И если мужчина может найти возможность, чтобы брать с собой подругу, то женщине крайне проблематично найти молодого человека, который будет ее везде сопровождать. Я ко всем людям отношусь одинаково, но известные перекосы в плане сексуальной ориентации, которые существуют в женском спорте, не поддерживаю. Они ведь есть не только в теннисе. Во многих командных видах просматривается такая же тенденция.

– Еще вас считают противником уравнения призовых в мужских и женских соревнованиях.
– Когда мужчины проводят на корте по пять часов, а женщины – по часу, уравнение призовых действительно выглядит странно. Ведь с точки зрения времени на телевизионную рекламу существует большая разница. Хотя по большому счету я не против. Женщины могут даже больше получать, если речь будет идти о профессиональной работе в условиях высокой конкуренции. Конечно, мужской и женский теннис – это совершенно разный уровень. Но ведь женщины ради того, чтобы играть, подчас жертвуют своей судьбой.