Сафина: мечтаю о муже и детях

Динару Сафину её успехи на корте совершенно не изменили: что, будучи несколько лет назад "младшей сестрёнкой Марата Сафина", что сегодня – главной претенденткой на лидерство в мировом теннисе, она всё та же. Подкупающе откровенная, с необычно романтичными мечтами, которые не боится озвучивать прессе. Так, после матча 1/8 финала в Индиан-Уэллсе, в котором она победила американку Крэйбас, Динара в беседе с несколькими журналистами, в том числе и представителем "Чемпионат.ру", с готовностью рассуждала о своей жизни "после тенниса". Тема всплыла в связи с поражением Марата, после которого теннисиста в тысячный раз спрашивали о его будущем в профессиональном спорте.

— Марат заявил, что может завершить карьеру в этом году. Как вы об этом узнали, что почувствовали?
— Ну, так он ещё в прошлом году, вроде, прощался с теннисом (смеётся). Но играет же! Знаете, для меня это не имеет значения. Я просто хочу, чтобы он был счастлив. У него была очень длинная и успешная карьера. И если он не получает больше удовольствия от тенниса, зачем это нужно? Он же из года в год играет на тех же самых турнирах, встречается там с теми же самыми людьми. Возможно, для брата всё это превратилось в рутину. Если это больше не делает его счастливым, зачем это нужно? Я хочу, чтобы он был счастлив.

— Динара, всю свою жизнь вы в теннисе. У вас нет ощущения, что вы упустили из-за этого что-то важное?
— Есть. У нас же нет ничего другого, мы ничего не знаем о другой жизни. Когда мы заканчиваем с теннисом, приходится сталкиваться с огромным количеством совершенно новых для нас вещей. А ведь в возрасте 30 лет не очень просто учиться новому. Встаёт вопрос: что делать со своей жизнью? Поэтому многие игроки до последнего остаются на корте. Они пытаются завязать, но не знают, что делать дальше.

— А у вас самой есть что-то за пределами корта, что по-настоящему вас увлекает? Вы уже думали о том, что будете делать после тенниса?
— Я хочу просто создать свою семью. Потому что я очень люблю детей. Для начала надо будет найти мужа. А потом будут дети, которых я выращу, которым отдам всю свою любовь, которая у меня есть. Я думаю, что всё равно буду оставаться в теннисе или в спорте. Может, менеджером стану. Но для этого придётся многому научиться.

— Вы сказали, что из-за тенниса что-то упустили в своей жизни. Что?
— Когда дети ходят в школу, у них появляются друзья. А я приезжаю в Москву, и у меня только два-три друга. А были времена, когда не было вообще никого. И тогда я целыми днями просто сидела дома, потому что больше было нечем заняться. Тогда я начала искать друзей. А это непросто. Особенно сейчас, когда у меня появились успехи. И вокруг всегда есть какие-то люди, которые хотят быть моими "друзьями". Если дружба со школы, то ты точно знаешь, кто чего стоит. Думаю, это я упустила.

— А в туре друзей нет?
— В туре нет дружбы. Конечно, мы общаемся, но никто никогда не будет откровенно говорить о своих чувствах. Особенно если что-то плохое произошло. Например, когда я играла в Австралии, мне прямо перед матчем сообщили, что умер мой дедушка. К кому мне было пойти поплакать? Только к моей команде или к брату. Если я пошла бы к кому-то из теннисисток, это сразу было бы использовано: о, ей плохо, её дедушка умер. Это тяжело. Поэтому нужны друзья, которым можно хотя бы позвонить.

— Вы были близки с дедушкой?
— Да, очень. Это был папа моего папы. Мои родители не стали говорить мне этого сами, потому что не хотели беспокоить во время турнира. И всё получилось просто ужасно. Я сидела за столом, когда подошёл мой менеджер высказать соболезнования. Оказывается, прошло уже две недели. А я об этом не знала. И он, конечно, не знал, что я не в курсе. Я только радовалась, что видела его непосредственно перед вылетом в Австралию.

— Наверное, вам очень тяжело было продолжать играть?
— Да. Хотя дедушке уже было 90 лет. И мы понимали, что это когда-то случится. Я, когда узнала, решила, что выиграю турнир для него. Жаль, что проиграла в финале. Дедушка был участником Второй мировой войны. Он очень интересовался теннисом. Когда умерла его жена, моя бабушка, он был очень подавлен. И тогда стал жить ради нас, внуков. В тот период как раз стало получаться у Марата. Дедушка очень живо участвовал в наших теннисных делах, по телефону всё время звонил: "Давай там, работай, тренируйся, всё получится". Он очень нас поддерживал. Хоть ему и было 90 лет, он всё время был в курсе наших теннисных дел. Очень переживал.

— Тот факт, что Марат был популярен и успешен, накладывало дополнительное давление на вас в начале карьеры?
— Да, для меня – да. Потому что я хотела сама стать кем-то. А воспринимали меня, как "О! Младшенькая сестра Марата". А у меня не было результата. И, конечно, было тяжело. И я старалась быть лучше, чем была на том этапе. И, может, поэтому я стараюсь всегда быть ещё лучше.

— Полагаете, тот факт, что у вас всё было вокруг тенниса, сделал вас ещё сильнее?
— С одной стороны, если бы у меня было что-то, кроме тенниса, возможно, я воспринимала бы поражения легче. Потому что если речь идёт о теннисе, то это всё, что у меня есть. На кону стоит всё, и отдаю я туда 100 процентов себя. И поражения меня очень ранят. Но, с другой стороны, может, если бы не всё было посвящено теннису, не получилось бы результата. Не знаю. Тут две стороны есть...

— Динара, вы можете стать первым номером?
— Если я достойна, буду. Сегодня, завтра или позже. Вспомните Янкович в прошлом году: много раз было – осталось выиграть один матч, и она станет первой. Но она каждый раз этот матч проигрывала. Я просто всегда стараюсь показывать свою лучшую игру. Если должно случиться то, что я буду первой, то я буду. На этом я особенно не концентрируюсь...

Надо сказать, что мои коллеги, подобными откровениями не избалованные, оказались под большим впечатлением. Обычно теннисисты предпочитают говорить клише, а тут вдруг получилась человеческая беседа, которую мы продолжили с Динарой уже тет-а-тет:

— Динара, позвольте ещё раз вернуться к теме Марата. Вы полагаете, что он уже несчастлив в теннисе?
— Мне кажется, если он заканчивает с теннисом, то устал от этого тенниса. Он просто ездит, играет. Как получится. Особо он не переживает уже.

— Мне кажется, что такие мысли о будущей семье возникли у вас потому, что сами вы из очень хорошей, тёплой семьи...
— Да, мне всегда хочется создать уют. Мы вот домой приезжаем и чувствуем, какая у нас хорошая, крепкая семья. И мне так хочется передать это дальше. То, как я выросла. Как к нам мама относится, папа. Я хочу передать это будущему мужу, детям. Всю любовь.

— Как думаете, вам будет тяжело после тенниса?
— Если что, у меня есть брат, который может меня чему-то научить, объяснить жизнь. И он это постоянно делает, помогает мне. С другой стороны, смотря кто у меня будет мужем. Может, он будет бизнесмен...

— И напрягаться не придётся.
— Нет, я не хочу жить за счёт мужчины. Я не привыкла к этому. Даже когда в ресторан иду, не могу, если за меня кто-то платит. Я лучше сама. Не хочу быть зависимой.

— Может, это юношеский максимализм?
— Ну, может. Но я хочу всё сама. Или, может, вместе что-то получится. Академию открыть, например. А, может, наоборот – что-то совсем иное. Пока не думаю об этом.

— Меня удивили ваши слова о том, что в Москве вы дома целыми днями сидели. А брат не брал с собой на вечеринки?
— Ну, у нас большая разница в возрасте. Он взрослый уже был, когда я маленькая была. К тому же мы с ним полные противоположности. Ему нравится куда-то пойти поужинать, повеселиться. А я – ну только если с друзьями в ресторан. А вот эти все ночные клубы – ну, просто не могу! Спиртные напитки, вся одежда потом табаком пахнет – мне это всё неприятно.

— Ну а хотя бы на "Лейкерс", по примеру Джоковича, не выберетесь?
— Нет, хотя хочется. Может, в Майами на баскетбол схожу. Там, конечно, такое шоу устраивают! До Лос-Анджелеса ехать далеко. Но, надеюсь, в Майами минутка хотя бы выкроится...